olga_podolska

Казалось бы, ежу понятно, что лучше быть, чем казаться. И я, конечно, полностью согласна с этим. Только это непросто, очевидная житейская методика здесь, парадоксальным образом, приносит больше вреда, чем пользы, и заводит в тупик невроза.

Ведь как рассуждает нормальный человек?

Предположим, ему захотелось быть добрым, а не просто казаться им.

"Если я испытываю злость, но при этом в морду не даю, а вовсе даже угощаю обидчиков конфетами - то это я лишь создаю видимость! Кажусь добрым", - думает он. "Надо всё-таки быть, а не казаться. Надо злости на обидчиков не испытывать."

Ну, сказано - сделано. Злость раз за разом вытесняется в бессознательное, и через некоторое время, сюрприз, человек перестает её испытывать. Привык. Правда, в это самое время разгуливается психосоматика, близкие садятся на голову, и начинаются эмоциональные срывы: то вдруг наорал на кого-то, то камнем швырнул "за правое дело". Не испытывая никакой злости, вестимо. Ага.

Всем нам доводилось встречать ярких представителей этого типа где-нибудь поблизости от церкви: благообразные старушки, злобно вплоть до рукоприкладства одергивающие тех, кто им кажется нарушающими порядок, - это как раз жертвы подобной попытки быть, а не казаться.

Как же быть?

Если принять за аксиому, что цельный человек одномерным быть не может, то получится, что в нём должно быть всё, и злость, и доброта; вопрос только в пропорциях. Добрый человек при таком раскладе тоже может злиться, осознавать свою злость, и сам решать, что с нею делать: выплескивать в виде хука в челюсть или сдерживать, угощая обидчика конфетами.

Но если хочется себя изменить. Если те пропорции, которые наблюдаешь в себе, кажутся какими-то неоптимальными: чувствуешь, что злишься, хотя умом понимаешь, что злиться тут совершенно не на что. Выплескивать такую злость весьма неконструктивно, сдерживать с точки зрения социума лучше, но к желанному состоянию, когда доброты больше, чем злости, тоже не приближает. Как же быть? - Начинать разбираться в себе, возможно, с психотерапевтом.

Ведь что означает, что человек злится, "хотя понимает, что не на что"? - это означает, что ему на больную мозоль наступили, про которую он, может, и не знает ничего. Так бывает даже с физическим телом: порезался - и не заметил. А уж с душой человеческой вообще сплошь и рядом. И тут уж наступили даже если легонько совсем, - кто при таком раскладе не взовьется с адским криком?

К счастью, раны эти можно вылечить. Часто получается и самостоятельно, тут самое хитрое - научиться их обнаруживать. Уже само обнаружение обладает целительным потенциалом, но вот обнаруживать как раз бывает довольно сложно. Зато, когда хотя бы основные раны вылечены, у человека больше не возникает побуждение "злиться, хотя и не на что" - он становится вполне себе добрым человеком: злится изредка и по делу. Но путь к этому состоянию обязательно проходит через принятие себя целиком.

В общем, конечно, лучше быть, а не казаться.
Но быть по-настоящему.

Чувство вины – это очень особенное чувство. Очень особенное. Я в курсе, что так по-русски не говорят, - но нет других слов, чтоб описать мои от него впечатления. Это впечатления психолога, позиционирующегося в т.ч. как телесно-ориентированный терапевт: именно с телесной точки зрения чувство вины сильно отличается от всех других чувств.

Самой сутью телесной парадигмы психотерапии является постулат о том, что чувства живут в теле. И это не пустые слова, из наблюдений местожительство всех чувств давно известно: любовь – в сердце, страх – в животе, и т.п., если упрощенно. И только «чувство вины» - это такое чувство, у которого нет какой-либо определенной локализации в теле, произведение чисто мозгового усилия, агрессия против самого себя. То есть, такая фиговина, которая в теле, не обезображенном интеллектом, положительно невозможна.

Что же испытывает тело? Ответ уже был дан выше: агрессию. Тело испытывает агрессию, которую интеллект, знатный стрелочник, запрещает; а поскольку от факта некуда деться – чувство-то есть! – то интеллект его истолковывает как относящееся к себе самому, «переводит стрелки» – и таким нехитрым образом получается чувство вины. На кого же, собственно, эта агрессия была изначально? Если не на себя – то на того, стал быть, кто обидел? То есть, чувство вины – это инвертированная обида? Странно подумать.

Рассмотрим на примере моих любимых хрюлипум.

1. Итак, есть хрюлипума, 1 шт., которая любит хрюлибубать. У хрюлипумы есть родители, 2 шт: хрюлипапа и хрюлимама. Они хрюлибубанье считают неприличным. Но пока хрюлипума маленькая, ей всё сходит с рук, и сколько бы она ни хрюлибубала, взрослые только умиляются, и даже подсовывают ей самые веселые бубы. Но вот наступает взросление… и!

2. В один далеко не прекрасный день хрюлимама, заметив, что хрюлипума опять тянется к бубе, морщит нос, - и отбирает бубу. Какова совершенно естественная реакция всякого живого существа на то, что у него отбирают такую прекрасную, такую восхитительную бубу? Правильно, дать в лоб обидчикам, отобрать свою бубу обратно, и бубиться дальше в своё удовольствие. Но. Это же мама. Ей давать в лоб, знаете ли, чревато…

3. Итак, остается наша несчастная хрюлипума без бубы, но зато со своей агрессией, которую выразить она по адресу никак не может. (На самом деле настоящие живые хрюлипумы чаще всего таки поначалу пробуют – но им это дело быстро отвыкают. Ибо нефиг.) В дальнейшем любая хрюлипума с каплей мозгов быстро понимает, что для того, чтобы её мама любила, хрюлибубать противопоказано: мамы этого не любят, а любовь матери жизненно важна для нашей маленькой хрюлипумы! Она ведь несамостоятельная ещё пока.

4. И в дальнейшем каждый раз, когда она захочет хрюлибубу, у неё будет возникать эта агрессия – агрессия на тех, кто ей запрещает хрюлибубать, - и каждый раз она её по привычке будет оборачивать на себя: «это я плохая, что мне такого хочется». Здравствуй, чувство вины! Хрюлимама может быть довольна: из дочери вырос прекрасно воспитанный, абсолютно приличный хрюбенок.


Собственно, описанный выше механизм – это механизм образования совести. В норме, как я уже говорила, совесть помогает человеку воздерживаться от неблаговидных поступков, то есть не хотеть всяких недозволенных хрюлибуб. Прекрасная психологическая защита типа «зелен виноград», подробнее см. труды великого знатока душ Крылова И.А.

Однако же, иногда недозволенным становится вообще любое удовольствие, счастье в жизни, да что там! – иногда и сама жизнь. И вот тогда хрюлипуме приходится туго: жить-то, знаете ли, всё-таки хочется, какая б она ни была зеленая и несовершенная, эта жизнь. Это уж к совести отношения не имеет, ибо избегать этого как-то вовсе уж нерационально выходит, цена избегания несоразмерно велика. И тогда – см.п.4 – возникает чувство вины, её так и называют – «экзистенциальная» - которое, в принципе, позволяет этого не избегать. Не жить, но хотя бы существовать позволяет: правда, плохо, мучаясь чувством вины. Но, знаете ли, лучше плохонько, чем вообще никак, - думает обычно хрюлипума, и утешает себя тем, что, мол, а кто вообще счастлив? Кто это счастье видел, ваще?

Если вдруг вы заметили у вашей хрюлипумы чувство вины, которое рационального объяснения не имеет – срочно ищите, кто её обидел. Скорее всего, основания для обиды были, и вполне рациональные; то ли лишили чего-то желанного, то ли навязывают что-то лишнее; но дать в лоб она боится: фантомные страхи из прошлого. (По здравом размышлении скажу, что в лоб-то действительно лучше не давать, это хулиганство и административно наказуемое деяние.) Но ведь теперь у неё есть вы? Вы, как разумный взрослый человек, можете придумать, как защитить несчастное существо с помощью слов и действий, не противоречащих Уголовному Кодексу? Может быть даже, - мне страшно это предлагать - но, иногда? В некоторых случаях? Осторожно, под присмотром, м?

…возможно, вы даже позволите ей похрюлибубиться. :)

Этим не особенно симпатичным словом в просторечии называется один из механизмов естественных психологических защит, когда психика человека защищается от перенапряжения путем проговаривания эмоционально заряженного опыта. Эта защита была хорошо известна еще царю Мидасу, у которого были ослиные уши: он не сомневался, что удивленные этим фактом цирюльники тайну непременно выболтают, - что, собственно, и случилось. Единственный оставленный в живых цирюльник не смог сдержаться даже под страхом смерти, и выболтал эту тайну камышу - психика не справилась с напряжением...

Этот пример хорошо иллюстрирует относительность психологических защит.

Психологические защиты, как я уже говорила, в норме штука весьма полезная. Именно благодаря действию этой конкретной защиты, например, в случае глобальных войн ПТСР возникает несравненно реже, чем в случае локальных военных конфликтов: когда войной охвачена вся страна, люди могут делиться с окружающими эмоционально травмирующим опытом, от чего он со временем теряет свой эмоциональный заряд. Локальные же конфликты характеризуются тем, что рассказать, какой это был ужас, практически некому: никто не в состоянии понять и постигнуть... Эмоциональный заряд остается в целости и сохранности, и постепенно разрушает психику изнутри.

К счастью, эта защита хорошо поддается сознательному контролю. Интуитивно понятно, что если поделиться горем с друзьями, становится легче, - и этим можно вполне сознательно пользоваться. Тем не менее, иногда психологи предупреждают о том, что нежелательно обсуждать течение психотерапии с окружающими - казалось бы, нелогично? Ан нет.

Вопрос тут заключается в том, что и от чего защищается.

Представим, что у человека есть некое базовое убеждение в том, что мир безопасен. В норме оно у большинства из нас есть: мама брала на ручки, защищала от опасностей, и к тому моменту, когда мы самостоятельно вышли во взрослый мир, внутри сформировалось ощущение того, что в этом мире можно жить спокойно и безопасно, а всякие там беспокоящие вещи можно преодолеть. И тут происходит катастрофа: война, землетрясение, изнасилование... в общем, что-то, что непреодолимо нарушает это базовое ощущение безопасности!

В этом случае проговаривание травмирующего опыта является конструктивной защитой психики: освобождаясь от эмоционального заряда, связанного с происшествием, человек восстанавливает то, что было нарушено этой эмоцией - в данном случае, необходимое базовое убеждение в безопасности этого мира. Разумеется, с применением каких-либо психотехник этот процесс может пройти быстрее, но и так он идёт в правильном направлении. Человек выговаривается - и это улучшает его внутреннее равновесие, и в этом ему могут помочь родные и близкие, для этого психотерапевт не нужен.

А теперь представим, что у человека есть некое мешающее ему убеждение, например, что женщины - предательницы. Скажем, мама часто оставляла одного, не была надёжной и понимающей; учительница подставляла; жена изменила. И вот он обращается к специалисту с депрессией - и в итоге выясняется, что внутренний конфликт заключается в том, что ему, с одной стороны, необходима любовь женщины - а с другой стороны он именно ей и не доверяет, именно её и боится, не может себе позволить, ибо "все женщины - предательницы"...

Понятно, с чем будет работать специалист, да? Естественно, с этим убеждением - и работать не на уровне логики (логически обычно люди и так понимают, что предатели все же не все), а на уровне эмоций, на уровне аффективного переживания прошлого травмирующего опыта, и приобретения нового опыта принятия - с тем, чтобы это мешающее убеждение трансформировалось. Но новый опыт принятия нарушает старую картину мира - и здесь защита психики начинает работать уже в обратную сторону, защищая старые убеждения. Освобождаясь от эмоционального заряда, связанного с принятием, человек восстанавливает то, что было нарушено этой эмоцией - в данном случае, недоверие и отвержение. Именно это - одна из причин, по которым психотерапевты иногда просят не обсуждать течение психотерапии вне терапевтических сессий.

К счастью, проговаривание - это действие, которое вполне удовлетворительно контролируется разумом (если, разумеется, вы не цирюльник царя Мидаса). Поэтому этой защитой можно пользоваться вполне сознательно в своей повседневной жизни, поддерживая её для избавления от негативных переживаний, и снимая для позитивных. Интуитивно человечество именно этим путем и идет: прикиньте, сколько стихов и романов посвящено несчастной любви - и сколько счастливой? Искусство - это еще один путь выразить аффективно заряженные переживания...

Вкратце:
- Если с вами случилось что-то ужасное, что вас неимоверно расстраивает - не молчите; найдите человека, которому можно об этом расказать, и расскажите - раз, другой и третий. Не превращайте это в интимное табуированное переживание, говорите об этом при любой разумной возможности.
- Если же та эмоция, которую вы получили, является для вас ценной и необходимой - сохраните её для себя, не болтайте о ней направо-налево: этим вы можете нечаянно её обесценить. Если есть необходимость об этом рассказывать - лучше употреблять нейтральную лексику.

- Получил стресс - поделись с друзьями!

Разговоры про "друзей" имеют под собой некоторое основание, поскольку от того, что человек выговорился, ему действительно становится легче. И "терапия первого выбора" при наступлении стрессовых обстоятельств - это друзья, да. Если помогло - то и славно, не нужно из пушки по воробьям стрелять и психотерапевта привлекать, он если нужен - то не для того, чтобы выговориться.

Если же случилось что-то, что причиняет сильный дискомфорт даже после разговора с друзьями; или что-то, о чём с ними даже поговорить непредставимо; или просто что-то, чем не хочется их нагружать и в чём их совет и сочувствие не являются для вас ценными - желательно всё-таки идти к психологу, не откладывая в долгий ящик. Ни советов, ни сочувствия от психолога ожидать не стоит, - зато всегда можно надеяться на более действенную помощь: контакт с собственным бессознательным. Наши люди этого почему-то опасаются: я бы предположила, что это из соображений "щас психолог начнёт у меня унутре копаться и всё там менять", - хотя понятно, что это не так, и если необходимости сильно унутрь залезать нет, то никто туда и не полезет. Для свежих психологических травм достаточен весьма поверхностный контакт с бессознательным. Но для этого лучше как раз не ждать, чтоб всё стало совсем плохо, и обращаться к психологу в самом начале проблем.

- У меня клаустрофобия возникла после аварии в лифте.
Но я подозреваю, что все более запутанно,
так как та же фобия была у моей мамы.

Если мы представим себе абстрактную идеально сфомированную личность (зуб даю, она окажется шарообразной в вакууме) - то предполагается, что в зрелом возрасте любая психологическая травма не должна нарушить её душевного здоровья. Типа, если травматическому опыту не за что "зацепиться" в бессознательном, то человек попереживает, отреагирует, и забудет. Однако, на практике невозможно настолько идеальное формирование личности, чтоб в бессознательном прямо вот ни одного тонкого места не нашлось. А где тонко - там и рвётся...

То есть, реакция на стресс зависит от двух составляющих:
1) силы стрессового фактора;
2) структуры самой личности.

Каждый стрессовый фактор пытается нарушить структуру личности - но у личности на такой случай существуют защиты. И дальше вопрос в том, что окажется сильнее: стресс или защита от стресса?

Метафорически можно представить себе психологическую защиту как, скажем, железные латы. А стресс - как, скажем, кислоту, которая способна разъесть железо, если её вовремя с него не убрать.

Если латы очень прочные, а кислоты немного - то она сама с железа испарится, и делать ничего не надо. Ну, может и разъест немного - но до конца ей толстое железо не проесть.

А вот если в латах как раз тонкое место, да ещё туда и кислота попала... тогда включается фактор времени. Если убрать кислоту быстро - то, может, и не успеет проесть дырку. Иными словами, это тот самый случай, когда сразу после неожиданно наступившего травматического стресса каких-нибудь два сеанса у психолога могут полностью устранить проблему. Например, убрать фобию, не изменяя структуры личности, просто проработав травматический эпизод. Ну да, тонкое место останется... ну так человек с ним всю жизнь до этого жил. Может, и дальше всю жизнь проживёт, и ничего там не порвётся.

Если же тонкое место было настолько тонким, что кислота там сразу дырку проела, то несколько сеансов уже полностью проблему не устранят. В таких случаях полностью убрать фобию может и не удаться, в лифтах всё равно потряхивать будет, но чтоб убрать и это потряхивание, придётся исследовать структуру личности, а это дело не быстрое. Краткосрочная терапия может просто довести до уровня, когда "проблема не будет мешать жить" - но дырка, метафорически говоря, останется.

И дальше есть два варианта:

1. Жить с дыркой, надеясь, что больше в неё ничего не свалится, и увеличиваться она не будет. Может и повезёт, и правда так всё и будет. Так бывает. Иногда. Но идеал всё равно недостижим по определению - кроме как шарообразный и в вакууме, - поэтому сильно заморачиваться на тему "ах, у меня дырка!" я никому не посоветую.

2. Удалять нафиг это "тонкое место" и наращивать вместо него защиты здоровые и крепкие. Это означает - искать психолога для долгосрочной психотерапии, при которой будет исследована динамика формирования именно такой структуры бесознательного, и исправлено то, что привело к тому, что образовалось подобное "тонкое место".

Выбор делать, разумеется, вам.

Техники работы с острыми состояниями, вызванными внешним стрессором, - быстрые, приносящие практически мгновенный очевидный эффект. То есть, человек с каждым посещением психолога испытывает всё большее облегчение. Но - только до определённого предела: тонкое место всё равно остаётся.

В случае желания "восстановить защиту" придётся вначале понять, почему это тонкое место стало тонким. На этом пути возможны, увы, весьма болезненные озарения, - то есть, в какой-то момент посещение психолога может принести не облегчение, а боль; более подробно про это можно почитать здесь. Ну, зато этот путь даёт возможность изменить структуру личности таким образом, чтобы тонкое место перестало быть тонким.

Выбор, естественно, зависит от того, насколько вам мешает "тонкое место", и насколько вы хотите измениться - а это знаете только вы сами.